Проектированиена стыке
В поиске компромисса и золотой середины

Как проектировать и строить в Санкт-Петербурге? По каким критериям определять ценность архитектурного памятника? Что важнее: сохранять старину и сложившийся образ городской среды или менять его в соответствии с «духом времени»? может, правильнее – совмещать оба подхода и искать золотую середину?

На эти вопросы отвечает архитектор заслуженный строитель России директор архитектурного бюро «Литейная часть-91» Р. М. Даянов.

– Рафаэль Маратович, несколько слов о понимании профессии и нюансах ее реализации в Санкт-Петербурге.
– Основа работы архитектора – это, прежде всего, ремесло. Я всегда говорю, что нам нужно забыть о собственном величии и попытаться проникнуться тем, что сделано до нас. Но делать это все труднее и труднее. С одной стороны, творческие амбиции, с другой – нет нормальной школы реставрации: молодые архитекторы, научившись нажимать кнопочки на клавиатуре компьютера, не знают, как разговаривать с прорабом на стройке. Не знают, что такое архитектурные обломы. Такие архитектурные детали, как карнизы, трубы, окна, двери, столярку, мало кто умеет чертить и тем более понимать, как они сделаны. Молодым выгодны частные, быстрые заказы, а не копание в исторических архивах. Выполнил проект квартиры, получил гонорар и никаких проблем.

Посмотрите на панораму города, на его районы – ведь непочатый край работы. Но реставрационных мастерских до того мало, а предложений так много, что передать заказ некому. И эта проблема не может не волновать. В КГИОП даже вынашивают идею об организации нового учебного заведения.
Мы уже потеряли уйму времени. И это относится не только к нашей профессиональной деятельности. Общество нужно воспитывать, в том числе и архитектурой, но для этого она должна обладать необходимыми воспитывающими качествами.

Наша работа – проектирование с элементами реставрации – требует долгого и нудного сидения, воспитания самих себя. Чтобы новый объект прижился в старом городе, нужно почувствовать смысл, идею и философию архитектурной среды, созданной до нас. Почувствовать руку ее создателей, проникнуться их замыслом. Из 30 сотрудников нашей мастерской 27 – женщины, они более способны к такой кропотливой работе.

– Расскажите о принципах работы мастерской. О вашем кредо.
– Мы занимаемся объектами, находящимися на стыке нового проектирования и реставрации. Также приспособлением или регенерацией старых промышленных участков, расположенных в охранных зонах. Стык – одна из сложнейших задач. Ведь новые модные технологии могут полностью разрушить старые идеи и образ здания. Поэтому мы всегда ищем компромисс. Проектирование в сложившейся городской ткани – очень тонкая вещь.

Многие годы эклектика, модерн и прочие неклассические стили не считались архитектурой и рассматривались как рядовая застройка. Сегодня мы пересматриваем такой взгляд и буквально открываем для себя новые пропорции, масштаб, образы. Я уверен, что предметами охраны должны быть не только архитектурные сооружения, построенные до конца XIX века. И в упомянутую эпоху модерна, и в советское время тоже возводились памятники, достойные внимания.

Дома в плотной городской застройке – это живые организмы. Выбьешь зуб – поползли соседние, вставил стимулятор – а он не прижился, отрыл яму – ушла вода, забил сваи – попал на пласт, на котором стоит дом на противоположном берегу реки.
Неразумное внедрение в сложившуюся архитектурную среду наблюдается довольно часто. Но, с другой стороны, нельзя все беречь и консервировать.

Заглянув в историю, мы увидим, что такие знаковые постройки, как Толстовский дом, здания архитектора Лидваля, вертикали на Невском проспекте, появились не благодаря, а вопреки существовавшей на момент строительства системе застройки.
А здание архитектора Питера Беренса на Исаакиевской площади, оказавшее влияние на архитектуру не только Петербурга, но и Германии? А Фрунзенский, Кировский универмаги, ДК им. Капранова, ДК им. Первой Пятилетки? Все эти памятники построены талантливыми людьми. Об этом нужно писать и говорить. Эпоха требовала следовать образцам архитектуры, которые были до них, и архитекторы подчинялись этому требованию.

	Р. Даянов: «Многофункциональный развлекательный комплекс по адресу: ул. Гастелло, д . 7, на месте бывшего кинотеатра «Зенит». Это вертикальная башня высотой 116 метров, стоящая не на красных линиях, а в глубине квартала. Почему мы позволили себе такой ход? Представьте себе Московский проспект в этом месте: кинотеатр «Дружба», Дом Советов на Московской площади, башенка-акцент у парка Победы. Для сохранения единства сложившейся архитектурной среды мы предложили еще одну вертикаль. Причем даже с элементами сталинской архитектуры, правда, нарисованными по-новому. Таким образом мы пытаемся продолжить историческую линию данного места».
	Р. Даянов: «Комплекс зданий на Садовой, д.52 с использованием здания школы на углу Садовой и переулка Бойцова. В составе гостиница, торговый пассаж в Юсуповский сад, офисные помещения. Заказчик – «Петровский строитель». Проектируя новое здание в окружении построек советского конструктивизма, мы пытаемся попасть в стилистику Левинсона – очень тонкого рисовальщика, воспитанного на примерах Ивана Фомина, у которого в Санкт-Петербурге профессиональных проколов практически нет».
	Р. Даянов: «Здание башенного типа на пересечении Кирочной улицы и Суворовского проспекта. Можно, конечно, дискутировать о предложенной архитектуре, но я абсолютно уверен в том, что здесь вертикаль не помешает».

Такой же подход должен быть и к современным творениям. Без прошлого нет будущего.

Вот сейчас все ругают хрущевки. Я их тоже не хвалю, но смотреть на них нужно прежде всего с точки зрения идеологии. Хрущевский постконструктивизм – это пик архитектуры периода так называемого «развитого социализма», доведенной до своего логического конца. Этот феномен тоже требует изучения. Хрущевки – это ответ на социальный заказ.

Я приведу один яркий пример последнего времени: в результате дискуссии в архитектурных кругах о восстановлении башни Эдвардса Стефолса на Мойке мои коллеги пришли к выводу, что восстанавливать ее нужно. Почему?
Потому что вертикали на транспортных магистралях и вдоль главной водной магистрали – реки Невы создавались, чтобы придавать особый характер застройке Санкт-Петербурга. Чтобы преобладающая в городе горизонтальная линия не была навязчивой и перебивалась кое-где вертикальными.

Кредо нашей мастерской – реставрация. Но мы понимаем, что сегодня важнейшая задача – приспособление памятников под новые функции. Отсюда наша корректная архитектура. Кто-то из журналистов определил наш стиль как консервативный реализм. Эрмитаж – дворцовая резиденция царской династии – приспособлен к новой музейной функции. Вся городская среда сегодня требует такого приспособления. И мы стремимся это делать.
Для нас строительство на старых пятнах – это попытка причесывания городского ландшафта.

Нам не хочется делать фанерную архитектуру. Вместо парадняков мы хотим проектировать парадные.

– А как быть с так называемой «яркой авторской индивидуальностью», присущей многим молодым архитекторам?
– Я бы сказал, что моя индивидуальность проявляется не менее ярко. Мне доставляет удовольствие почувствовать стиль старых мастеров, «войти в него», узнать истоки архитектурного дела. И сделать что-то на том же уровне. Тем более что понятие «современная архитектура» – весьма растяжимое. Я за то, чтобы в создаваемой или реконструируемой архитектурной среде было много граней. Тогда каждый найдет интересную для себя.

Проектируя, нельзя архитектуру высасывать из пальца, ее нужно переживать. Думать о ее пользе, о современных технологиях строительства. Об ощущениях человека, которые остались такими же, какими были сто и триста лет назад.

На мой взгляд, архитектура должна иметь массу, быть устойчивой и стабильной. Тогда и люди будут себя чувствовать уверенно, если хотите устойчиво. Я, к примеру, не приемлю стеклянных столов, я их не чувствую. И на стеклянные двери постоянно натыкаюсь.

– О хорошем и плохом в современной архитектуре Санкт-Петербурга.
– Улица Савушкина застроена хаотично, все разное… на ней просто страшно. Все говорят о кварталах, о магистралях, а говорить нужно о дальнейшем комплексном развитии города. А вот реконструкция улиц Розенштейна и Шкапина – это уже серьезно. Здесь есть где развернуться.

В соответствии с новым генпланом мы начинаем разрабатывать огромные территории города. Одна из важнейших проблем архитектуры – связывать не связываемые вещи. Каждым сооружением нужно переболеть. Только в этом случае можно рассчитывать на воспитывающий и просветляющий эффект от архитектуры, о котором я говорил вначале.

Беседовал Владимир Хохлев

Тел. 275-4408